Он проснулся внезапно, так же как и заснул. Странный внутренний толчок был настолько сильным, что он сел на кровати синхронно с открыванием глаз. Он оглядел палату.
Стояла ночь, свежая, летняя июльская ночь, лившаяся в палату через открытое настежь окно. Лунный свет, проникавший через занавески, позволял во мраке, царившем в комнате, угадывать очертания кроватей, тумбочек и шкафов. Комнату наполняло мерное пионерское посапывание.
"Спят, - с раздражением продумал он, - как сурки спят. Я тоже хорош: громче всех кричал "сегодня не спать!". И вот - нате, полюбуйтесь".
"Интересно, сколько сейчас времени? - продолжал размышлять он, - Скоро светать, наверное, начнет?"
Часы были только у одного Кольки Давыдова. Коля по кличке "Желудок" лежал на соседней койке.
- Коль, слышь, скока там натикало? - в полголоса спрашивал он в самое ухо Коляна, тормоша его за плечо.
Через сонное бормотание Кольки-Желудка он узнал (кроме того, куда ему следует идти), что до рассвета времени осталось не так уж и мало. Оставив Желудка в покое, он спустил ноги с кровати, натянул спортивные трусы, надел резиновые тапочки и направился в ближайший туалет. Выйдя из палаты, он окинул взглядом коридор, освещенный ленивым желтоватым светом нескольких ламп под потолком. Ничего подозрительного он в полумраке коридора не заметил.
Где-то там, в глубине коридора находится ТА САМАЯ дверь. А за ней…
НЕТ! Сейчас об этом думать не следует, иначе можно наплевать на конспирацию, не думая ломануться туда и вызвать на свою голову лавину неприятнейших последствий. Перспектива уходить от погони по колючим кустам, карабкаться по балконам, обдирая ноги и царапая ладони, как приходилось некоторым его коллегам по ночным приключениям, ему не улыбалась.
……Среди опытных в ночных похождениях людей ходила леденящая кровь история о том, как однажды ночью Серега Свидерский, уходя от погони, и второпях прыгая с балкона второго этажа на балкон первого, не рассчитал и со всего маху сел промежностью на перила нижнего балкона. Выдавать своего присутствия было нельзя, поэтому Свидер геройски мычал через сжатые зубы, не имея возможности вытереть брызнувшие в тот же момент слезы, так как руками в нервном порыве вцепился в злополучные перила, инстинктивно пытаясь приподнять свое тело над ними…..
Нет, нам такой хоккей не нужен. Поэтому, необходимо было удостовериться в безопасности предстоящего мероприятия.
В самом конце, на пяточке перед столовой свет уже не горел, а это по непонятно откуда взявшейся традиции служило условным сигналом, что большая часть педагогического коллектива уже спит, или, по крайней мере, в ближайшее время не собирается покидать своих комнат.
Из-за двери вожатской, находившейся напротив туалета не доносилось ни единого звука.
"Тоже спят. Или ушли куда" - отметил он про себя. Вожатые их отряда были людьми веселыми и общительными, так что по ночам их редко можно было застать в вожатской.
Он зашел в туалет, всполоснул лицо прохладной водой из крана, вытерся висящим рядом полотенцем и повернулся к окну, выходящему прямиком на окна начальника лагеря и радиорубки. Окна были темными. Это радовало.
Заветная комната в темноте коридора стала несколько ближе.
В коридоре послышались шаги. Он бесшумно скользнул в одну из кабин. Отсидевшись минуту, он осторожно покинул ее и выглянул в коридор. В дальнем конце он увидел удаляющуюся спину Наума. Судя по всему, он шел к себе в радиорубку на третий этаж. Но, это не значило, что теперь можно ничего не бояться - Наум мог выйти в ночной дозор в любое время.
Манящая и зовущая к себе дверь несколько отдалилась - придется переждать еще как минимум полчасика. Тяжело вздохнув и бросив огорченный взгляд в глубину коридора, он вернулся в палату.
Надо было занять себя чем-то на ближайшие полчаса. Ложиться назад в постель он поостерегся, чтобы еще раз случайно не заснуть. Повторения такого позора он себе позволить не мог.
С удовольствием закурил. Потом, решив, что чего-то не хватает для полного счастья, повернулся опять в темноту комнаты и включил магнитолу. Тихо зашелестело "М-радио", дополняя ночь непередаваемым романтизмом и нежностью.
Он выпускал струю дыма вниз, параллельно стене, чтобы она не попадала в освещенную фонарем зону, и вспоминал события прошлой ночи.
….Он пригласил ЕЁ на ночное купание в бассейн. Компанию им решил составить Олег Соломников, который тоже взял с собой подругу из их отряда. Под покровом ночи они прошли по трубам, идущим вдоль бетонного забора лагеря, скрываясь в густой листве деревьев от случайных взглядов, прямо к воротам бассейна. Он отжал металлическую раму ворот плечом, и компания прошмыгнула внутрь через образовавшуюся расщелину.
В бассейне шумела вода - старую слили, и теперь шел процесс заполнения купален свежей, прозрачной, свободной от хлорки и цветения. К их великому огорчению, бассейн едва начал заполняться, так что уровень воды был немногим выше колена. Но ведь не в этом было дело. Они бегали друг за другом, высоко поднимая ноги, плескались, ставили друг другу подножки - и все это молча, чтобы не привлекать внимания, так как акустика в этом месте была замечательная, и голоса можно было услышать даже у корпуса. Потом, в темноте, по колено в воде, он догнал ЕЁ в дальнем углу бассейна, обнял и быстро поцеловал ее губы, ощутив капельки воды, стекавшие по ее лицу. В ее глазах и каплях воды на ее щеках многократно отражалась яркая луна.
Уходили так же, однако второго отжатия рама ворот бассейна не выдержала и, соскочив с петель, всей своей тяжестью упала ему на плечи. Согнувшись параллельно земле, он, тем не менее, устоял на ногах, держа на спине сетчатые ворота. Осторожно, выйдя из-под них, он опустил металлическую раму с сеткой на асфальт.
На утро начальство, обнаружив ворота в лежачем положении, не жалело самых ярких эпитетов в отношении "этих местных", которым оно и приписывало совершенное. А настоящие виновники случившегося в это самое время спокойно сидели тут же, на трибунах бассейна, ожидая своей очереди для купания, и, не в силах скрыть распиравшее их изнутри ликование, обменивались многозначительными взглядами….
Докурив сигарету и выкинув окурок в ближайший кустарник, он решил, что перед тем, как отправится на свидание в заветную палату в глубине темного коридора, ему вовсе не помешало бы подзаправиться чашечкой кофе.
Разбуженный Максим Никульцев больше известный как Завхоз быстро приготовил две чашки ароматного напитка, и составил ему компанию по ночному кофепитию. Они пили бодрящий кофеёк и делились впечатлениями от последних событий на личном фронте. Он веселил Завхоза рассказом о ночном купании, а тот жаловался ему на то, что никак не может добиться благосклонности "Машки", этой богини всех грез Макса, от одного взгляда которой он сходил с ума и становился буен. Завхоз бегал за ней по всему лагерю, караулил ее на дискотеках, чтобы пригласить на медленный танец, не сводил с нее восхищенных глаз, наполненных страстью и желанием, однако все его порывы, которые он даже и не старался скрывать, оставались без ответа.
Наконец, кофе был допит, Завхоз убрал все причиндалы в тайные одному ему известные места и полез назад в кровать досматривать очередной сон про "Машку", перед этим пожелав удачи в предстоящем мероприятии.
Он снова вышел в коридор. Корпус спал. Вдалеке белела заветная дверь. Сердце начало биться сильнее в преддверии встречи с НЕЙ, а так же от выделяющегося адреналина - он покидал безопасную зону туалета и вступал в запретную уже область.
Не успел он сделать первый шаг в направлении белеющей в темноте коридора двери, как услышал шаги - кто-то спускался со второго этажа по лестнице. Деваться было некуда, и он нырнул под лестницу, в темный закуток, в котором зимой хранилась хоккейная форма.
Сидя в темноте, согнувшись почти втрое, он напряженно вслушивался. Раздались голоса - это были вожатые его отряда, они, очевидно, отмечали что-то в вожатской на втором этаже. Щелкнул замок, девушки закрыли за собой дверь вожатской. Выходить из убежища было опасно, воспитатели могли неожиданно выйти из комнаты, чтобы умыться на ночь, и тогда пришлось бы объяснять, каким ветром тебя носит по ночным коридорам.
Сигареты он предусмотрительно взял с собой, теперь они оказались как раз кстати. Закурив, он снова представил себе, как он зайдет к ней в палату, наклонится и осторожно шепнет ей на ушко что-нибудь нежно, с тем расчетом, чтобы проснулась только она одна из всех присутствующих.
Только нужно будет удостовериться, что это именно ОНА.
В прошлый раз девчонки пошутили над ним: она поменялась кроватями с соседкой, и он минут десять шептал что-то очень личное на ушко совершенно другому человеку, искал на ощупь ее руку, пока она не позвала его с другой постели. Сначала он долго не мог прийти в себя, сидя уже на ЕЁ кровати, потом даже обиделся, но ОНА положила голову ему на плечо, и он мигом забыл про свою обиду. Через 10 минут они целовались в темноте палаты, а соседки ее делали вид, что они спят и видят восьмой сон…..
Загасив сигарету об плитку, которой был выложен пол под лестницей, он осторожно вышел в коридор. За дверью вожатской было тихо, заветная дверь в глубине коридора манила, полумрак обещал защиту и безопасность.
Осторожно ступая по оглушительно (как казалось в ночной тишине спящего корпуса) скрипящему паркету, он начал движение в манящую мглу. Днем на скрип паркета никто не обращает внимания, его практически не слышно, он растворяется в громких дневных звуках, голосах, музыке. Ночью же звук настолько громкий, что из противоположного конца коридора можно услышать, как по нему идет человек.
Его напряженный силуэт отражался в окнах первого этажа. Он вслушивался в расслабленное молчание стен, дверей, лестниц. Дверь все приближалась и приближалась. И вот, наконец, он стоит перед ней, держась за черную пластмассовую ручку.
"Интересно, - подумал он, - спит? Или ждет?" Он представил себе ЕЁ, лежащую на кровати, укрытую тонким одеялом и вспомнил их первое свидание.
…..Он видел ее много раз, она часто приезжала в лагерь, но всегда попадала в другой отряд - она была на год младше - поэтому он как-то не обращал на нее внимания. Зато в эту смену они оказались в одном списке, и у него была полная возможность познакомиться с ней поближе. Одного взгляда на ее чувственные губы было ему достаточно для того, чтобы она полностью завладела его мыслями и снами.
Спустя несколько дней она пришла в их палату ночью, перед самым рассветом. Она сидела на кровати, разговаривала с ребятами, слушала вместе с ними "М-радио". Он мало говорил и все больше всматривался в полумраке в ее лицо, стараясь лучше рассмотреть его черты.
Потом кто-то из участников ночного разговора заснул, другие пошли гулять по ночным аллеям лагеря, и он остался с ней наедине. Услышав из приемника мелодию "Forever young", этого неофициального лагерного гимна, он пригласил ее на медленный танец. Они танцевали посредине палаты, в окружении кроватей, на которых спали пионеры. Он слышал ее дыхание, чувствовал жар ее ладоней на своих плечах. Набравшись смелости, он зажмурился и поцеловал ее, ожидая в ответ получить оплеуху. Вместо этого она поцеловала его в ответ.
Потом они молча курили, перегнувшись через подоконник, затем снова целовались до тех пор, пока между деревьев не забрезжил оранжевый рассвет. Он проводил ее до палаты и поцеловал на прощание. С тех пор он непрестанно наблюдал за ней на протяжении всего дня, где бы они ни были - в бассейне, на линейке, на футбольном поле, и каждую ночь приходил к ней в палату.
Они ели конфеты, пили лимонад, говорили о всякой ерунде и, конечно, целовались….
Он приоткрыл дверь и проскользнул в палату. Приблизившись к ЕЁ кровати, он всматривался в ее лицо - она ли? Он увидел, как ОНА открыла глаза. В кромешной темноте палаты блеснули огоньки, благодаря которым глаза ЕЁ невозможно было спутать с ничьими другими.
Под двумя огоньками блеснула широкая улыбка. Она протянула к нему руки. Он почувствовал тепло ее губ своими губами, его обдало теплом только что пробудившегося от сладкого сна тела.
Спустя некоторое время можно было видеть, как через балкон первого этажа перелезли две фигуры, и, взявшись за руки, побрели мимо кружков, по аллее из серого асфальта, обрамленной зелеными рядами деревьев и высокой душистой травой, на которой уже появились первые росинки.
Они были молоды и безмерно счастливы. Подгоняемые бодрящей утренней прохладой, согревая друг друга теплом ладоней, они молча шли вниз, навстречу зарождавшемуся рассвету….. |