Сквозь невзгоды, суету, удачи, поражения и жизнь в родном мегаполисе, иногда нет-нет, да и возвращаюсь к эпизодам того беззаботного времени, когда все было просто и понятно, а внутри царила гармония и покой: просто светило солнце, просто стрекотали кузнечики, просто сердце разрывалось от любви, а характер день за днем приобретал тот самый пресловутый снегиревский дух.
В ту зиму название «Саяны» вызвало маниакально-депрессивный психоз у всех членов палаты №12 по первому этажу 3 корпуса, находящейся в середине коридора, увешанного забавными картинками с сюжетами то ли из русских сказок то ли репродукциями из кунсткамеры в Питере. Эта газированная вода манила, звала, притягивала неокрепшие детские души и желудки.
В то день, когда мы безумно уставшие, но безмерно счастливые вернулись с хоккейного матча и, запихав краги, щитки и каски под кровати начали думать, чем занять себя в оставшиеся два часа до ужина мой фонтанирующий энергией друг Пашка Соловьев произнес: «А не пойти ли нам до 1-го, прошвырнуться?» (Здесь необходимо пояснить, что в те далекие времена даже пионерский лагерь считался режимным объектом и покидать его многогектарные границы отдыхающим детишкам было строжайше запрещено, а уж тем более посещать 1-й корпус дома отдыха «Снегири», на территории которого он по счастью был расположен). Учитывая сказанное, предложение Павла звучало угрожающе опасно, но в то же время перспектива попить после отбоя сладенькой газировочки, а может и чего покрепче удастся надыбать, выглядела очень заманчиво и романтично.
Ошарашив любимых вожатых Дашу и Иру заявлением (т.к. до этого момента в подобном рвении замечены ни разу не были) о намерении убрать Зону Пионерского Действия в районе линейки мы взяли лопаты, чтобы закопать их в районе кружков и выдвинулись на позицию.
Бодрой, прыгающе - баскетбольной походкой Павел уверено шел по сугробам навстречу судьбе, за ним подняв ворот и нахлобучив шапку «петушок» (ну название у нее такое было) до самых глаз, шел ваш покорный слуга, «третьим» из авантюрно-джигитских соображений вызвался быть дальний потомок Багратиона – Ираклий Беселидзе, спокойный и молчаливый как вершина Эльбруса.
Густые, запорошенные снегом лапы подмосковных елей расступались перед нами, морозный и солнечный снегиревский день клонился к закату.
Стоя в небольшом пролеске за футбольным полем, перед пересечением границы территории лагеря Павел нервно потягивал недавно стыренную у своего родителя «Яву» и озябшими руками пересчитывал 7 рублей 28 копеек, имевших тоже происхождение. Осмотревшись, он тихо произнес «Итак все готово, пошли, господа!» (некоторые пикантные фразы и идиомы я из деликатных соображений опускаю).
Так как время было новогоднее, погода холодная, а ближайший магазин, кроме уже упомянутого в 1-ом корпусе, находился в деревне Жевнево, мы были не единственными кто в тот вечер мог снарядится в путь за съестными припасами, я имею ввиду сотрудников администрации лагеря, встреча которыми , за пределами территории ,грозила нам ужасными последствиями.
Поэтому на протяжении всего пути нам приходилось:
1. Разбегаться по кустам при звуке приближающейся машины (2 раза).
2. Падать в снег при звуках знакомых голосов (3 раза).
3. Замирать под елкой, пытаясь изобразить молодую веточку (раз 8 точно).
4. Ожидать одного из членов нашей экспедиции, пока он справит, пардон, нужду и почему-то с ветки сосны расположенной метрах в 3 над землей, мотивируя это тем что «-…снег очень глубокий, боюсь простудиться…).и т.п и т.д.
И вот, наконец, заветный 1-й корпус. Привычно здороваемся с дежурной, благо она нас знала и до этого как отдыхающих, поворачиваем налево, идем по коридору и вдруг в окно мы наблюдаем подъезжающую к корпусу «Волгу» 13-74 МОС – нашу лагерную машину, а в ней В.Н. Садиков – ее практически бессменный водитель и Д.Е. Гольмаков – в те славные времена физинструктор лыжного спорта.
Что было дальше - рассказывать в подробностях не стану, скажу только, что, испытав шок и еще раз проверив себя во владении искусством ниндзя – становиться в секунду невидимыми, через час мы вернулись в родную 12 палату, обладая целой сумкой газированной воды «Саяны», банкой клубничного джема, батоном «Останкинской» колбасы и консервированным горошком – при этом гордые содеянным безмерно.
А потом после ужина (не подумайте ничего дурного кормили нас очень прилично, за едой мы ходили скорее из авантюризма) была дискотека как всегда угарная и нежно-медленная и конечно ОНА, взглядам, медленным танцам и беседам в уголочке зала не было конца, а после отбоя, когда коридор 1-2 отрядов стал похожим на что-то вроде фуршетного зала во время светского приема (основным блюдом была естественно та самая газировка и колбаса из «останков»), где пары, тройки по интересам или даже целые группы что-то бурно обсуждали, слушали ту самую песню про дорогу с номером 66 , а кто-то просто целовался, в палате никого кроме нас не было мы сидели с ней на кровати, подложив подушки под спины пили из маленьких бутылочек «Саяны», молчали и смотрели на метель за окном и горящее звездами темное небо……………………. |